Пони Апокалипсиса

Надо признаться, через три дня не стало легче собрать мысли по фильму в кучку. О чем ни начинаешь думать, получается сплошное "Да, но..." Крайне неровный фильм, сшитый на живую нитку - по факту, собрание разрозненных эпизодов под одним названием, скорее заготовка или черновик для прощания со Средиземьем. Ругать его можно долго и злобно, но почему-то не хочется, а хвалить... тоже как-то сразу не придумаешь, за что. Все же главная эмоция, оставшаяся у меня после просмотра, - легкая, приятная, ностальгическая грусть и сожаление по сбывшемуся и несбывшемуся в фильме, по знакомым, полюбившимся персонажам, по уходящему Средиземью. Даже, пожалуй, по тому, что "Властелин колец", которого хотелось бы дожидаться в будущем, в реальности давным-давно снят, и хочется продолжения истории, которого не будет, потому что оно есть. И, в общем-то, если говорить об эмоциях, то сантименты, вот этот самый last goodbay, перекрывают более практические претензии.



Туда и обратноНо все же пробегусь по моментам, которые зацепили в фильме (чаще всего, как обычно, в отрицательном смысле). Во-первых, конечно, не могу не побухтеть, что растягивание убийства Смога на два фильма показалось мне лишним, потому как в начале "Битвы" смотрелось уже несколько... неактуально, если так можно выразиться. Лучше бы его сделали кульминацией "Пустоши", которой явно не хватало яркой, во всех смыслах, финальной точки, вместо аркадных побегушек в Эреборе. И после этого можно было бы выдохнуть (на секундочку) и приготовиться морально к новым испытаниям в последнем фильме, а так большой и страшный эпизод показался мне проходным, просто закуской к основному блюду. Ну, как-то трудно было перестроиться: вот у нас живой дракон, главная опасность, а вот уже дракона нет, и нахрен он кому-то сдался, и причем тут вообще был дракон.

В итоге история для меня как-то запнулась на полуслове, и дальше продолжалась столь же невнятно. Одна из главных моих претензий - сколько бы сам Джексон не говорил об аллюзиях на реальность, сколько бы ни давил шекспировскими страстями обезумевшего Торина, а вышло так, что у Толкина с его историей Первой мировой для маленьких все равно как-то четче акценты оказались расставлены. Помнится, меня в дошкольном детстве больше всего поразило в "Хоббите" то, что гномы, вместе с которыми переживаешь приключения, которым сочувствуешь, за которых болеешь, - в общем, хорошие ребята, каким бы противным ворчуном ни бывал Торин, - из-за кучи золота превращаются в злых спесивых сволочей. И не нужно никакого дракона, никаких гоблинов, чтобы "хорошие ребята" забыли про дружбу и порядочность и начали друг другу глотки рвать. Не скажу, что в Битве совсем этого нет, но акцент, ИМХО, несколько сдвинут на возвращение Саурона, на злобные полчища злобных орков (которые хотят грабить и убивать именно потому, что они злобные орки), на родовую вражду с Азогом, в конце концов (от которой у меня зубы сводило еще в первой части).

Интересные моменты есть, конечно. Например, "драконья болезнь" Торина, причину которой можно увидеть не в банальной алчности, а в искушении силой как таковой. Наследник трона, потерявший дом, практически всю семью, испытавший немало унижений, гонений, тяжелого труда, вдруг возвращает себе все! Это для окружающих Торин Дубощит - друг, предводитель, настоящий король, честный человек гном, которым они восхищаются, кого они уважают, а для него-то самого этот Торин, как бы ни заворачивался он в плащ царственного пафоса, - "ничтожный гном", скорее бродяга, чем король в изгнании, вечно вынужденный что-то выпрашивать, довольствоваться малым, глотать отказы и насмешки. И Торин хочет из полного кубка пить величие, забыть о слабости, вынужденных союзах, необходимости делиться, в конце концов. Аркенстон для него - это символ величия, достоинства, иллюзия того, что можно вернуться к истокам и сделать вид, что не было всех этих лет слабости и отвержения. С другой стороны, как ни крути, эти роскошные выводы я делаю на основании одной коротенькой сцены, а в остальном внутренний мир Торина остается далек и непостигаем - да и зачем, в общем-то, внутренний мир такому шикарному мужику с точеным профилем, огненным взглядом и вечно развевающимися волосами? . Хотя нет, вру, была еще (до предсмертной речи) милая сцена с Торином, Бильбо и желудем, где на мгновение проснулось в Торине что-то человеческое гнумское - а именно, способность хотя бы понять, если не оценить простые человеческие радости, а не всем видом изображать: "Мы, цари, работаем без выходных".

Гномы, к великому моему разочарованию, превратились в серую и почти бессловесную массу - даже Фили и Кили задействовали и наполовину не так, как могли бы. (И очень жаль, что ПиДжей не решил обратиться к канону и заставить противостоять Торину не только племянников, но и совершенно неожиданного, казалось бы, Бомбура). Значимых сцен (да и то небольших) удостоились только Двалин и бедный Балин. Бедный - потому как действительно сердце щемило от того, как долгожданное возвращение в родные стены обернулось для Балина только новым кошмаром: очередная война, безумный король... причем король, на которого он столько надежд возлагал, тот самый Торин, которым он так гордился! Вот почему было не дать больше сцен и остальным гномам? Их эмоциям от возвращения в Эребор, их доверию Торину, которое постепенно сменяется недоумением и беспокойством, но привычка верить ему слишком сильна, чтобы они решились оспаривать самые сумасшедшие его решения? Фили - как старшему, как наследнику - уж точно можно было бы дать слово, а он большую часть фильма пробегал статистом - видимо, мысленно подготавливаясь к неизбежному закланию.

Кили и Тауриэль... Ну, тут как всегда: если тем, кто килиэль не переваривает, этих отношений было слишком много, то я печально смотрела на выданные крохи вместо предвкушаемого пиршества. Уж лучше бы вместо непонятного и ненужного похода Леголаса и Тауриэль в Гундабад выдали бы парочку щемящих сцен, подготавливавших к печальной развязке. А то додавали пейринг как-то внезапно, на бегу, без плавных переходов, как будто вываливали из самосвала прямо на голову. Ну что это за фигня: по сути, три сцены, в одной из которых Кили ухитряется сразу признаться Тауриэль в любви, позвать ее с собой (даже странно, что не сразу замуж!) и сунуть камешек, во второй умирает, а в третьей Тауриэль достается только хладный труп? Нет, мне понравилось, как эти двое смотрели друг на друга, но во второй части зарождающиеся чувства были сотканы из тонких маленьких моментов, а в финале получилась скороговорка и сумятица. Впрочем, этими словами я весь фильм могу охарактеризовать, увы.

Зато какую пару могу однозначно окрестить пейрингом года - так это Гендальф/Галадриэль. До сих пор теряюсь в загадках - зачем все-таки была нужна пылкость чувств между этими двумя? Например, можно видеть тильбо, а можно видеть мужскую дружбу, все отдано на откуп зрительской испорченности, а вот здесь было трудновато отыскать неиспорченный смысл в этих долгих отчаянных взглядах, цепляниях за руки, самом факте, что на протяжении всей сцены эти двое были сосредоточены только друг на друге. Даже шепот Гендальфа: "Моя госпожа" звучал как-то... интимно. Это как-то отвлекало от изгнания Некроманта, в котором я, впрочем, ничего не поняла. Почему Галадриэль превратилась в Панночку? Почему Саурон ее испугался? (Хотя это более-менее понятно, ибо выглядела бессмертная эльфийка просто ходячим трупом...) Для чего нужна была группа поддержки в лице Элронда и Сарумана, если якобы слабеющая Галадриэль в итоге справилась со всем одна?

Бильбо очень хорош, что тут еще скажешь - Мартин выложился на все 110% процентов и создал образ сильного "маленького человека", который не только может пережить страшные испытания, не поддаться безумию окружающих и отстоять свои принципы, но и суметь не сломаться после всего перенесенного, вернуться домой, к своим книгам, саду, носовым платкам - и жить дальше. С печалью на сердце, тяжелыми воспоминаниями, но не потеряв себя и не разучившись радоваться окружающему миру. Но все же роль хоббита по сравнению с книгой очень сильно порезана, он слишком часто обслуживал только психологические нужды Торина, и мне реально не хватило взаимодействия Бильбо с Трандуилом и Бардом.

Особенно с Бардом - ведь они с Бильбо чем-то близки в своем подходе к жизни, разве что Барда, конечно, всеми силами вытягивали до Арагорна большого человека. А ведь можно было бы показать растерянность и неуклюжесть человека, который по канону всего лишь вдовец с тремя детьми, рыбак и контрабандист, совершенно не привыкший иметь дело со спесивыми королями, загадочными волшебниками и ответственностью за целый город. Что может чувствовать простой хороший человек, не посвященный в тонкости многовековой вражды эльфов и гномов, считающий войну за цацки абсурдом, а на него вдруг сваливается такая ноша? Сцена переговоров с Торином через стену была хороша, но дальше в политике Барда как-то ловко задвинули в тень Трандуила, а хак-эн-слэш в захваченном орками Дэйле к психологическому портрету ничего не добавляет, знаете ли.

С Трандуилом все вообще странно. Ничего не могу сказать - Ли молодец, потрясающе выдает бессмертного эльфа, но, такое чувство, сам не знает, что делает в фильме. ПиДжей этого не знает тоже, как и сценаристы, поэтому в основном просят Трандуила красиво ходить туды-сюды, всем видом изображая загадочность и непонятость и выдавать неожиданные реплики. Так, например, мне очень хотелось бы понять, зачем вообще Трандуил, так демонстративно отгораживающийся от неприятного внешнего мира, с армией поперся в Эребор отбирать свои бусики. Видала в инете предположение, что это были драгоценности его жены, и таким образом камни нужны ему как символ (опять-таки, параллель с Аркенстоном) навсегда утраченного мира, за который цепляется и этот король, страшащийся будущего, но в фильме, насколько помню, это никак не обозначено. В итоге смысл второго похода к Одинокой Горе (как, впрочем, и первого) остается неясной. Так хочет или нет Трандуил воевать? Собирается воевать за бусики, а против орков не собирается? Заботится ли о людях, раз привез им еды, или преследует только свои цели? Телепатически зрит в корень (внезапно осведомлен о том, что в его дворце шастал хоббит, у Тауриэль есть чувства к гному, а у некоего Бродяжника - большое будущее) или не видит дальше своего носа, раз готов отступить в свой лес и почему-то надеяться, что орки и Саурон не доберутся до него? У книжного короля эльфов пусть и не было имени, но логики имелось куда больше.

Об отношениях Трандуила с Леголасом, Тауриэль и внезапной покойной мамой Леголаса, такое ощущение, сценаристы тоже не имели не малейшего представления, поэтому актерам приходилось импровизировать (кто в лес, кто по дрова) на ходу. В итоге предполагается, что чувства к Тауриэль имеет Леголас, но, ей-ей, скорее уж его папа реагировал на беглянку как на сбежавшую любовницу, - не зря именно с ней взахлеб о любви и беседовал. Эмоций было больше в разы, и все они слабо ассоциировались с отповедями владыки (бывшему) капитану стражи или даже приемного отца - воспитаннице. В общем, не зря Ли Пейс и Эванджелин на премьере вовсю целовались. Леголас же большую часть фильма смотрел на Тауриэль, как на коровью лепешку проходил с каменным лицом, что я всерьез подозреваю - Орландо просто боялся шевельнуть хоть одним лицевым мускулом, чтобы штукатурка с фасада не осыпалась.

История о мифической матери Леголаса просто умоляет быть рассказанной, потому как вообще неясно, к чему в фильме были отрывочные упоминания о ней. ОК, она погибла в Гундабаде (непонятно при каких обстоятельствах), Леголас ее не помнит, а Трандуил так страдал, что сам не вспоминал о ней и сыну ничего не рассказывал (в результате такого воспитания Леголас приучился ходить с каменной мордой и не ведать слов любви - тоже вариант). Но причем тут слова: "Твоя мать любила тебя больше жизни", которые в финале Трандуил преподносит сыну как некое откровение? Орки похитили маленького Леголасушку и утащили в Гундабад, а мамо отбила его ценой собственной жизни? Или Трандуил на самом деле хотел сказать: "Не уходи, сыночек, ты у меня единственный свет в окошке!", но постеснялся и перевел стрелки на жену?

Ладно, вернусь к битве. Скажу коротко - не понравилось. То, что так эффектно выглядело в трейлерах, в реальности распалось на множество маленьких сценок и эпизодов, которые казались слабо связанными между собой. Да-да-да, я опять вспомню Хельмову Падь и то ощущение нарастающей тревоги, неуверенности, краткой вспышки надежды, когда приходят эльфы, а потом снова - тяжелой, безнадежной, отчаянной мясорубки, когда, казалось бы, помощи ждать неоткуда, и остается только продать свою жизнь подороже. Настроение, которое прекрасно подошло бы Битве Пяти Воинств, где ситуация еще отчаянней: горстка людей, горстка гномов, горстка эльфов среди разоренного края, смерть грозит отовсюду, а врагу нельзя отдать ни пяди земли. Подошло бы... но его нет. И сражаются, и гибнут персонажи как-то чересчур деловито, не хватало ощущения хаоса, кровавой неразберихи в гуще боя, особенно когда Фили, Кили и Торина стали выдергивать одного за другим для последовательного уничтожения. Опять-таки, Боромир умирал намного героичнее и драматичнее, чем эти слабаки, которые не то что толпе врагов не могут дать отпора, а битвы один на один не выдерживают.

Ну, за исключением Фили, конечно, которого прирезали просто мимоходом, да еще заслав в настолько откровенную (аж неприлично) ловушку. И он просто дал себя схватить, а не сражался до последнего, так что Торину могли бы притащить и показать только окровавленный полутруп? И если - забегая чуточку вперед - в сцене убиения Кили с долгими взглядами переборщили, то здесь как раз не хватило этого самого долгого последнего взгляда, чтобы, знаете ли, щипало и замирало, чтобы можно было осознать смерть надежного парня, преданного брата и племянника, на которого, надо думать, Торин возлагал столько надежд, а теперь особенно должен был бы прочувствовать, что его будущее рушится. Но нет - прирезали одного, переходим ко второму.

В прелюдии, так сказать, к убийству Кили мне совершенно не понравилось, как из Тауриэль, которая в прошлой части разила врагов пачками, не вспотев и не запыхавшись, сделали такую слабую женщину, что прямо неловко за нее. Тем более, что Леголас того же Больга потом завалил, на сей раз даже носа не разбив, а Тауриэль с Кили не смогли совладать всего-то с одним орком! (Еще один момент, из-за которого мне не понравились махачи один на один). Среди наседающих толп орков эта смерть смотрелась бы просто эффектнее. И еще одна большая претензия - зачем надо было почти убивать, а потом исцелять Кили в прошлом фильме, лишь для того, чтобы добить его в этом окончательно? Мы все это уже проходили, только сначала с хэппи-эндом, а теперь без оного. Ну и вообще, чего-то не хватило для создания того эффекта, который бывает от старых фильмов о войне: ужаса, горя и скорби о тех, кто умирает юными, и вместе с ними умирают все их надежды, планы, мечты о любви... Повторюсь, смерть племянников Торина для меня, и в первую очередь именно Кили - это гибель будущего Эребора, погибает молодое поколение, яркое, доброе, открытое всему новому... Да, придут новые герои, но этих уже не будет никогда, и они свой вклад в будущее Средиземья уже не внесут, вот что страшно! А в итоге получилось трогательно, печально, но не душераздирающе.

И, кстати, я всей своей доброй шипперской душой желала, чтобы Тауриэль дали немного оплакать Кили, а потом бы она вернулась в бой и таки сложила голову за то же будущее Средиземья. Иначе ради чего надо было придумать такого персонажа (опять-таки, открытого новому, активного, неравнодушного), а потом превратить ее в очередную девицу в беде и вовсе бросить на полдороге? Если у нее, что естественно, нет будущего в ВК, значит, история должна была закончиться здесь и сейчас, а не сойти на нет, как мне кажется.

Гибель Торина тоже оказалась огромным разочарованием. Во-первых, мне надоели эти бесконечные махачи с Азогом, во-вторых, именно этот махач выглядел особенно наигранным, и по сравнению с ним эпическое сражение под елкой кажется просто шедевром - именно потому, что там Торин шел на Азога в последний и решительный бой, а здесь доигрался до смерти исключительно потому, что собрал на себя все штампы из фильмов о блондинках, прущихся ночью в полнолуние в проклятый дом среди кладбища. Слишком картинная, неестественная обстановка, пустота вокруг, идиотское оружие Азога (премию Дарвина за проламывание льда вокруг себя!), потом подледная охота орка... я бы из всей этой сцены оставила только финал, где Торин дает себя убить, чтобы самому дотянуться до врага, да предсмертную речь, ну и рыдания Бильбо под пролетающими орлами.

Вообще, я смотрю, понаписала я уже целую простыню, а претензий можно выкатить еще на столько же, так что пора закругляться. Скажу еще только, что отчаянно не хватило нормальной концовки. Да, возвращение Бильбо в Шир - это хорошо и печально, но похороны Торина, коронация Даина, примирение народов, прояснение судьбы Аркенстона (который просто исчез из повествования!) и пресловутых бусиков Трандуила - где? А где прощальный взгляд на всех персонажей, с которыми мы расстаемся навсегда, ведь ко времени действия ВК многих из них уже просто не будет в живых, как Барда, Балина, Оина и Ори? Да, мне понравилась сцена с тихим прощанием с гномами у ворот Эребора (и в их ряду в самом деле ощущались зияющие пустоты там, где могли - должно были бы - стоять Торин, Фили и Кили), но ее было отчаянно мало. С другой стороны, вот пишу я об этом, вспоминаю лица персонажей, и на меня такой катарсис, такая сладкая тоска и сожаление накатывают, что все-таки ПиДжей со своей задачей справился, наверное, и все вышеперечисленные недостатки все же не мешают фильму быть в целом душевным зрелищем.