Единственная понравившаяся мне в англофандоме теория, связанная с танцем, - что эта сцена, несмотря на придурошный антураж, а может быть, именно поэтому, символизирует румбелльский секс, который на экране показать нельзя. Ведь, собственно, раньше всегда Белль "вела", а Голд смотрел на нее с восхищением и млел, как котеночек, а теперь, наоборот, именно он уверен в себе и активен в придании Белль разных поз , тогда как она сияет, но трепещет, и поглядывает на него с застенчивой надеждой. И робко так ему руку подает вначале, и по щеке гладит, словно пытаясь освоиться с новым положением, и ведь явно же у нее в зобу дыханье сперло, и грудь тяжело вздымается, когда Голд ее потихоньку опрокидывать начинает. А он нежен, но какая же у него самоуверенно-торжествующая физиономия и уверенные движения мужика, которого распирает гордость, предвкушение и создание своей двухсотлетней форы в танцевальном опыте!
В этом контексте, пожалуй, я еще согласна сцену воспринимать и не плеваться.